М.C. Вайнберг
«Пассажирка»

«Спектакль в Новой опе­ре ока­зал­ся пер­вой теат­раль­ной «Пасса­жир­кой» в Москве с ее слож­ней­шей для опе­ры фак­ту­рой: конц­ла­герь, пыт­ки людей, рас­стре­лы, изде­ва­тель­ства, колю­чая про­во­ло­ка. Но опе­ра Вайнбер­га — это не толь­ко кош­мар Освен­ци­ма, но и тема чело­ве­че­ской сове­сти, ада все­че­ло­ве­че­ской души, муча­ю­щей­ся от совер­шен­ных пре­ступ­ле­ний и без­воз­врат­ных потерь жиз­ней. Это та нестер­пи­мая боль, кото­рая жгла само­го Вайнбер­га, поте­ряв­ше­го всю семью в поль­ском кон­цен­тра­ци­он­ном лаге­ре. Камеры на сцене, рабо­та­ю­щие в режи­ме лайф, выво­дят на экран круп­ные пла­ны, созда­ю­щие доку­мен­таль­ный фор­мат хро­ни­ки лаге­ря смерти. <…>» »

Ирина Муравьева, Российская газета, 30 января 2017

«В «Новую опе­ру» «Пасса­жир­ка» при­шла как про­дю­сер­ский про­ект Иосифа Кобзо­на, а назва­ние выбрал Сергей Широков — режис­сер с теле­ви­де­ния, дебю­ти­ро­вав­ший в теат­ре. Его рабо­ту мож­но назвать про­фес­сио­наль­ной, опыт теле­ви­зи­он­щи­ка при­го­дил­ся в орга­ни­за­ции кар­тин­ки, круп­ные пла­ны и поста­но­воч­ные кад­ры гра­мот­но увя­за­ны со сце­но­гра­фи­ей Ларисы Ломаки­ной и костю­ма­ми Игоря Чапури­на. Нары, колю­чая про­во­ло­ка, бри­тые голо­вы и поло­са­тые робы заклю­чен­ных — все как буд­то сошло с киноэкранов. <…> »

Пётр Поспелов, Ведомости, 30 января 2017

«Вопре­ки ожи­да­ни­ям зло­ве­щая тень шоу-биз­не­са и непри­выч­ный для опер­но­го мира повы­шен­ный уро­вень пиа­ра не наде­ла­ли вре­да. У «Пасса­жир­ки» — теперь уже мос­ков­ской — сно­ва заслу­жен­ный успех. <…>
Можно упрек­нуть поста­нов­щи­ков, что терп­ки­ми для опер­но­го теат­ра при­е­ма­ми они поль­зу­ют­ся как-то слиш­ком уж лег­ко, невы­стра­дан­но и нерас­чет­ли­во. Что видео­ряд ино­гда избы­то­чен и отвле­ка­ет от музы­ки, кото­рая вовсе не нуж­да­ет­ся в посто­ян­ных подпорках. <…>
Но «Пасса­жир­ка» — не совсем обыч­ная опе­ра: она еще и доку­мент, и пла­кат, и кино­мон­таж. И теле­ви­зи­он­ная пря­мо­ли­ней­ность ее не оскорб­ля­ет, наобо­рот, может помочь досту­чать­ся до всех сидя­щих в зале.
И уж точ­но ника­ких шан­сов остать­ся рав­но­душ­ны­ми им не остав­ля­ет сто­я­щий за пуль­том глав­ный дири­жер теат­ра Ян Латам-Кёниг. Он бьет наот­машь, вытас­ки­вая из музы­ки Вайнбер­га всю ее бес­ком­про­мисс­ную рез­кость, задав­лен­ную кра­со­ту и рос­кошь пря­мо­го выска­зы­ва­ния, почти невоз­мож­ную в наше время. »

Екатерина Бирюкова, Colta.ru, 31 января 2017

«Пасса­жир­ка» в «Новой опе­ре» — один из тех спек­так­лей, кото­рые застав­ля­ют думать не столь­ко о его фор­ме или каче­стве, сколь­ко о гло­баль­ных исто­ри­че­ских, нрав­ствен­ных и гума­ни­сти­че­ских прин­ци­пах суще­ство­ва­ния чело­ве­ка. И о той ката­стро­фе, кото­рую может навлечь нару­ше­ние этих принципов. <…>
Это еще один рывок в три­ум­фаль­ном воз­вра­ще­нии твор­че­ства заме­ча­тель­но­го ком­по­зи­то­ра к рос­сий­ской публике. »

Екатерина Кретова, Московский комсомолец, 28 января 2017

«Для меня же глав­ны­ми ста­ли сце­ны в конц­ла­ге­ре и харак­те­ры заклю­чен­ных: рус­ская Катя — Викто­рия Шевцо­ва, поль­ка Кристи­на — Полина Шамае­ва, чеш­ка Власта — Ольга Терен­тье­ва, еврей­ка Хана — Светла­на Злоби­на, фран­цу­жен­ка Иветта — Елена Терен­тье­ва, Стару­ха — Екате­ри­на Кичиги­на, Бронка — Александра Сауль­ская-Шулятье­ва. Как они забо­тят­ся и под­дер­жи­ва­ют друг дру­га. <…> Под вли­я­ни­ем режис­се­ра и, конеч­но же, музы­ки Вайнбер­га все эти артист­ки рас­тво­ри­лись в сво­их геро­и­нях и созда­ли яркие запо­ми­на­ю­щи­е­ся образы».

Елизавета Дюкина, Newsmuz.com, 13 февраля 2017