«Руслан и Людмила»

«Следуя раз­ра­бот­кам Е. Колобо­ва, опе­ра под­верг­лась суще­ствен­ной музы­каль­ной редак­ции, и в ито­ге вме­сто ожи­да­е­мых четы­рех часов эпи­че­ско­го зре­ли­ща — все­го-то два с неболь­шим, и при этом — захва­ты­ва­ю­щее дина­мич­ное шоу… В этой поста­нов­ке опе­ра при­об­ре­ла вид неко­е­го попур­ри, осно­ван­но­го на извест­ных мело­ди­ях. Чудес­ные арии сле­ду­ют одна за дру­гой, пере­ме­жа­ясь с дра­ма­ти­че­ски­ми эпи­зо­да­ми, не отвле­кая вни­ма­ние зри­те­ля на интер­ме­дий­ный материал».

«Музыкальная жизнь»
№ 2, 2006 г.

«…Здесь вооб­ще мно­го порас­ки­да­но чудес, что и не сни­лось затей­ли­во­му авто­ру Лукомо­рья. Ученый Кот кис­лот­ных цве­тов, поле из гигант­ских оду­ван­чи­ков, тан­цу­ю­щие мухо­мо­ры, божья коров­ка как повоз­ка для кня­зя Свето­за­ра, пол­зу­щая мехо­вая боро­да Черно­мо­ра с рыбьим гла­зом и его потеш­ное вой­ско язы­че­ских грем­ли­нов… В общем, будет, будет детям заба­ва, помя­ни­те мое слово».

«Вечерняя Москва»
15 декабря 2005 г.

«Виктор Гераси­мен­ко создал цулую гале­рею ска­зоч­ных пер­со­на­жей и обра­зов. На сцене воз­ни­ка­ет озе­ро, по кото­ро­му пла­ва­ют неви­дан­ные фан­та­сти­че­ские лод­ки с голо­ва­ми рыбок. В эпи­зо­дах геро­и­че­ско­го похо­да Русла­на на сцене появ­ля­ет­ся вол­шеб­ный дуб с желу­дя­ми. Все как в сказ­ке: звез­ды спус­ка­ют­ся с неба, а Черно­мор лихо про­ле­та­ет через всю сце­ну. Царство Свето­за­ра, мир све­та и добра, реше­но худож­ни­ком в сти­ле «наив­но­го искус­ства»: там рас­тут огром­ные оду­ван­чи­ки — сим­вол све­та, про­сто­ты жиз­ни. Так худож­ник вопло­тил арха­и­че­скую, язы­че­скую Русь с харак­тер­ным куль­том солн­ца, покло­не­ни­ям при­род­ным сти­хи­ям. Стара­ясь сохра­нить «рус­ский дух», худож­ник скон­стру­и­ро­вал для оби­та­те­лей цар­ства Свето­за­ра кре­а­тив­ные костю­мы в сти­ле фольк».

«Музыкальная жизнь»
№ 2, 2006 г.

«В цен­тре про­тя­жен­ной пуш­кин­ской поэ­мы — изви­ли­стый путь Русла­на, киев­ско­го витя­зя, кото­рый ищет свою похи­щен­ную неве­сту, Людми­ла же явля­ет­ся здесь лишь паро­дий­ным пер­со­на­жем, тра­ди­ци­он­ным для ска­зок. Несмот­ря на то, что Глинка под­хо­дит к этой исто­рии более серьез­но, чем Пушкин, Новая Опера обра­ти­лась к духу пуш­кин­ско­го ори­ги­на­ла. В резуль­та­те полу­чи­лось два с поло­ви­ной часа хоро­ше­го шум­но­го весе­лья, с деко­ра­ци­я­ми и костю­ма­ми, кото­рые выпол­не­ны в ори­ги­наль­ной трак­тов­ке тра­ди­ци­он­но­го рус­ско­го народ­но­го сти­ля, пора­жа­ю­щем сво­ей щед­ро­стью и изобилием».

«The Mocsow Times»
13–19 января 2006 г.