Журнал Fashion Collection о Новой Опере (03.04.2013)

— Дмитрий, люби­те­лям клас­си­че­ской музы­ки вы извест­ны боль­ше как руко­во­ди­тель арт-про­ек­та «Тенора XXI века». Не так дав­но вы воз­гла­ви­ли «Новую Оперу». Что изме­ни­лось в театре?

Дмитрий Сибир­цев: — Снача­ла мы поме­ня­ли толь­ко адми­ни­стра­тив­ное руко­вод­ство. Но затем я понял, что в теат­ре нуж­но созда­вать меж­ду­на­род­ный и pr-отде­лы, и ввел долж­ность помощ­ни­ка дирек­то­ра. Что каса­ет­ся твор­че­ско­го соста­ва, то гло­баль­ных изме­не­ний не пред­ви­дит­ся, пото­му что нас очень мно­гое устра­и­ва­ет в уровне труп­пы. Кастин­ги пока­зы­ва­ют, что на том опер­ном про­стран­стве, кото­рое суще­ству­ет в Москве и в про­вин­ции, очень немно­го арти­стов, соот­вет­ству­ю­щих уров­ню труп­пы наше­го театра.

— Что инте­рес­но­го ждет зри­те­лей в этом сезоне?

Д.С.: — В мае, напри­мер, мы един­ствен­ные в Москве ста­вим «Триста­на и Изоль­ду» Р. Вагне­ра, по слу­чаю 200-летия со дня рож­де­ния ком­по­зи­то­ра. В нояб­ре запла­ни­ро­ва­на «Пиковая дама» П.И.Чайков­ско­го — это очень инте­рес­ная поста­нов­ка режис­се­ра Юрия Алексан­дро­ва, кото­рая будет суще­ствен­но отли­чать­ся от того, что ста­вят в дру­гих теат­рах. Дирижи­ро­вать будет заме­ча­тель­ный музы­кант Александр Самуил, кото­рый воз­глав­ля­ет Одесскую опе­ру. В мае сле­ду­ю­ще­го года Юрий Любимов ста­вит у нас «Школу жен» на музы­ку Влади­ми­ра Марты­но­ва. Рустам Хамда­мов будет худож­ни­ком по костюмам.

— Сложно ли спло­тить хоро­шую команду?

Д.С.: — Да, пото­му что люди за годы доста­точ­но спо­кой­но­го суще­ство­ва­ния при­вы­ка­ют ко мно­го­му, хотят про­сто полу­чать свою зар­пла­ту, и пере­те­кать из сезо­на в сезон. Те, кто хочет раз­ви­вать­ся, ездят на гастро­ли, высту­па­ют в спек­так­лях. Солисты наше­го теат­ра очень достой­но пред­став­ля­ют «Новую Оперу» за гра­ни­цей. Что каса­ет­ся адми­ни­стра­тив­но­го управ­ле­ния, то ему, преж­де все­го, нуж­но понять, что оно явля­ет­ся вто­ро­сте­пен­ным в теат­ре, обслу­жи­ва­ет артистов.

— Вам труд­но было стал­ки­вать­ся с хозяй­ствен­ны­ми проблемами?

Д.С.: — У меня очень хоро­шие замы, кото­рые помо­га­ют их решить. Нам дано пря­мое ука­за­ние от руко­вод­ства депар­та­мен­та куль­ту­ры Москвы: сде­лать театр более при­вле­ка­тель­ным, сме­нить имидж, при­влечь новую пуб­ли­ку, вве­сти новые реклам­ные кам­па­нии. Мы долж­ны пони­мать, что дру­гие теат­ры тоже не сто­ят на месте.

— Ян, как вам уда­ет­ся сов­ме­щать рабо­ту в «Новой Опере» с дру­ги­ми меж­ду­на­род­ны­ми проектами?

Ян Латам-Кениг: — Я стрем­люсь к тому, чтобы быть мак­си­маль­но задей­ство­ван­ным в рабо­те теат­ра. Моя зада­ча — сохра­нять и улуч­шать уро­вень оркест­ра, хора и осталь­ных арти­стов. Я ста­ра­юсь побу­дить осталь­ных к тому, чтобы поста­нов­ки и даль­ше сохра­ня­ли высо­кий миро­вой уро­вень. Оперный театр ведь судят по двум вещам: худо­же­ствен­ной цен­но­сти и репертуару.

— Чем вы руко­вод­ству­е­тесь при выбо­ре репертуара?

ЯЛК: — Само назва­ние теат­ра гово­рит о том, что мы долж­ны все­гда быть в аван­гар­де, иметь свое лицо и делать совре­мен­ные постановки.
Как, напри­мер, фев­раль­ский «Симфо­ни­че­ский кон­церт», в кото­ром зву­ча­ли мало­из­вест­ные в России про­из­ве­де­ния, сопро­вож­да­е­мые выступ­ле­ни­ем Вениа­ми­на Смехо­ва. Или испол­не­ние 13-й сим­фо­нии Шоста­ко­ви­ча в честь празд­но­ва­ния 80-летия Евгения Евтушен­ко. Мы с Дмитри­ем соли­дар­ны в том, что нуж­но пре­вра­тить «Новую Оперу» в евро­пей­ский театр.

И арти­сты очень помо­га­ют добить­ся высо­ко­го резуль­та­та. Я сотруд­ни­чаю со мно­ги­ми теат­ра­ми мира, но толь­ко у музы­кан­тов «Новой Оперы» я вижу стрем­ле­ние сде­лать все фили­гран­но, они живут сво­ей рабо­той, у них все­гда все очень эмоционально.

— Насколь­ко важ­ны эмо­ции для дирижера?

ЯЛК: — Эмоции я пере­даю пуб­ли­ке через игру оркест­ра. Если я не могу пере­дать свои чув­ства музы­кан­там, они не смо­гут доне­сти их до зри­те­ля. Русская пуб­ли­ка осо­бо вос­при­им­чи­ва к таким вещам, она очень экспансивна.

— Вы сами тоже чело­век весь­ма эмо­цио­наль­ный. Быть может, это свя­за­но с ваши­ми сла­вян­ски­ми корнями?

ЯЛК: — Да, моя мать была напо­ло­ви­ну — поль­ка и напо­ло­ви­ну дат­чан­ка, а отец — фран­цуз. Он серьез­но зани­мал­ся музы­кой, хотел петь в опе­ре, но семья была про­тив, и отец стал экономистом.
Знаете, заня­тия музы­кой были у мое­го поко­ле­ния в поряд­ке вещей. Тогда ведь не было всех этих гад­же­тов, как у совре­мен­ной моло­де­жи. Мы с сест­ра­ми игра­ли с дет­ства. То же самое было в семье Дмитрия, ведь он — про­дол­жа­тель извест­ной музы­каль­ной дина­стии. Помню, как мы с мамой игра­ли в четы­ре руки сим­фо­нии Моцар­та. Кстати, мами­ны роди­те­ли пре­крас­но гово­ри­ли по-рус­ски. У дедуш­ки-дат­ча­ни­на до рево­лю­ции была боль­шая судо­стро­и­тель­ная ком­па­ния в
Петер­бур­ге, где он и позна­ко­мил­ся с бабушкой.

— Значит, то, что вы рабо­та­е­те в России — судьба?

ЯЛК: — Да, и я очень гор­жусь, что я один из немно­гих ино­стран­цев, кото­рые посто­ян­но рабо­та­ют в Москве.